Православие
как основа традиционных
ценностей России

Развитие русской культуры – сложный исторический процесс, заключающий в себе сочетание различных культурнообразовательных форм и иновлияний. В нем все подчинено единой тенденции, стержнем которой является религиозность как фактор, образующий самосознание и ценностные основания. Формиро- вание отечественной культуры,
в том числе и философской,осуществлялось в многонациональном и поликультурном социальном организме, что позволило в течение веков создать особый культурно-национальный феномен – своеобразный тип мышления и мировидения.

Можно смело утверждать, что оригинальность и специфичность русской философии заключается в ее глубокой религиозности. данная мысль должна рассматриваться в контексте безусловных связей русской философии и традиций ранневизантийской православной духовной культуры, оказавшей влияние на возникновение совершенно особого типа философствования, уходящего своими корнями в античность и христианские традиции Востока и Запада. Хотя точкой отсчета русской философской мысли принято считать конец XiX в., процесс формирования особого «русского миро- видения» начался гораздо раньше. Этому способствовала кирилло-мефодиевская традиция, предоставившая древней Руси возможность приобщиться к византийскому и западноевропейскому идейному наследию, открыв для русских книжников имена глубочайших мыслителей, богословов iV–Viii вв., времени духовного пере- рождения античного общества и создания новой византийской культуры.

По свидетельствам многочисленных авторов, патристика первых семи веков христианства включает в себя многие вопросы, связанные со знанием самой жизни: учение о сущности бытия, его основаниях и конечных целях, что состав- ляет важную фундаментальную проблему классической философии. кроме того, литература была критерием нравственных ценностей и включала в себя вопросы педагогики и психологии.

По мнению П. Чаадаева, принятие христианства Россией от Византии было одним из наиболее судьбоносных факторов российской истории. к моменту политического краха (XiV в.) ясно осо- знавалось, что основной ценностью куль- турного и духовного наследия Византии является религиозная доктрина, послу- жившая впоследствии объединяющим началом и для разрозненных славянских племен, образовавших единый русский народ со своей самобытной культурой. Восприятие ценностной византийской святоотеческой традиции оказало существенное воздействие на утверждение новых ценностно-моральных векторов древнерусского общественного сознания, представлений о справедливости и правде, долге и совести, добродетели и пороке, чести и бесчестии. В этой связи важным моментом в процессе адаптации идей византинизма на русской почве следует считать просветительскую деятельность кирилла и Мефодия, в результате которой была выработана языковая семантика многих философско-этических категорий для славян.

Религиозно-этические ценности христианства представляют высочайшую по своему нравственному уровню систему, призванную не только повысить духовный уровень русского народа, но и наполнить новым содержанием всю существующую на тот момент культуру славян. особо в этом случае стоит отметить роль византийской святоотеческой традиции, знакомство с которой произошло в результате проникновения на Русь трудов великих проповедников и святых учителей христианской истины. Все это явилось источником мощного просветительского подъема, в результате которого возникает особый тип духовно-учительной литературы, помогавшей формировать у человека стремление к преображению своего внутреннего мира и поиска путей познания самого себя.

«Приняв крещение, – отмечает и. Экономцев, – русский народ получил в готовом виде как дар богатейшую литературу на славянском языке, практически адекватную той, которая составляет круг чтения в самой культурной стране того времени – Византии... Это позволило произвести переворот в русском сознании... книги были восприняты как откровение, приобрели непререкаемый авторитет. Любовь к книгам отличительная черта многих русских святых» [6, с. 38]. Все это, безусловно, имеет исключительное значение для понимания духовной атмосферы древнерусского общества.

Совершенно очевидно, что евангельская проповедь представляла не только Слово Божие, но и являлась новой нравственной философией, формирующей новое общественное сознание. Усовершенствование «внутреннего человека» путем «стяжания добродетелей» – вот та установка, которая даст начало новой со- циологической теории государственного централизма и самобытности, впервые обозначенной в трудах киевского митрополита Илариона. Новый жизненный принцип: «Родися благодать и истина, а не закон» есть абсолютно иной вектор духовного развития, дающий возможность не столько стремления к самовозвышению земному, сколько смиренного исповедания истины Христа в целях бесконечного совершенствования внутреннего мира.

С точки зрения В. Ф. Пустарнакова, «Иларион в своих гносеологических философемах защищает весьма скромный, но
рационалистический по сути дела взгляд на характер познавательных способностей человеческого разума» [5, с. 240]. В своем трактате митрополит дает бого- словский анализ ветхозаветной традиции и ее значения в христианстве в целом и в контексте христианизации средневековой Руси. актуальность поставленной задачи состояла в попытке формулировки историософской идеи равенства народов (во Христе). Благодаря библейской тради- ции, народы познали Закон, преобразив свое внутреннее нравственное сознание, мир «ветхого» человека.

Руководствуясь данным тезисом, ила- рион провозглашает принципом жизни Свободу воли, Совесть, Сострадание. Отмечая традицию преемства «Византия–Русь», следует напомнить, что данные постулаты в духовно-нравственных поучениях ранневизантийского проповедника свт. Иоанна Златоуста выступают в качестве основополагающих. Таким образом, речь шла о нравственном обосновании для России свободы воли, долга, ответственности, совести, добродетели, достоинства. Вместе со своими византийскими предшественниками иларион обращает особое внимание на приоритеты духовных ценностей над материальными. Митрополит Иларион явился продолжателем просветительской традиции ранневизантийских святых отцов, заложив основы дальнейшего развития русской духовной мысли, направленной на воспитание человека, носителя нового мировоззрения.

Что же подразумевала «жизнь по до- стоинству» в «русском видении»? ос- нованием для нее служила добродетель, «споспешествуемая Божественной благодатью». на религиозной основе выражался здравый смысл оплодотворности в жизни человека «доброго ума». Тем самым определялся дальнейший путь к нравственному подвижничеству, которым так богата история России и которое становилось традиционным в духовной жизни и культуре русского народа.

Наиболее четко особенность древнерусской духовно-нравственной мысли проявилась в посланиях «Слова о летописцах и песнетворцах», где мыслитель акцентирует внимание на проблеме нравственно-патриотической памяти, возвеличивающей дух народа: «яко же историци и витии, рекши летописци и песнетворцы, преклоняют пусть своя слухы...да украсят словесы и возвеличат мужествовавших своих царей...приложити храбрым и великим воеводам божиим, подвизавшимся по сыне божии, своим царе и господе нашем иисусе Христе» [4, с. 93].

В целом творчество к. Туровского полностью находилось в русле ранневизантийской православной традиции, которая, в отличие от западноевропейской, в большей степени антропологична, так как именно в Византии каппадокийцами был разработан принцип «свободной воли» человека. «Бог создал меня самовластным, а я по своей воле...предался плотскому», – пишет епископ кирилл. данная позиция свидетельствует о достаточно высоком уровне религиозно-духовной мысли древней Руси.

Принимая во внимание важность данного фактора в процессе последующего развития ментальных структур общественного и индивидуального сознания, представляется абсолютно необходимым обращение к опыту прошлого. При этом следует учитывать, что предпосылкой анализа нравственной жизни современного общества является раскрытие как универсальных тенденций развития и взаимопроникновения древних культур, так и специфика основополагающих философских, этических идей в определенные периоды развития социума.

Русская философская мысль, впитавшая византийские традиции христианства, возникает в Х в. в качестве особого культурно-исторического феномена и получает дальнейшее свое развитие в славянофильстве.
«Тем большая заслуга славянофилов, – писал Н. Бердяев, – что в мировом потоке они суме- ли занять место своеобразное и оригинальное,

выразить дух России... Славянофильство прежде всего утверждало своеобразный тип русской культуры на почве восточного православия...» [1, с. 340]. Философ подчеркивает, что славянофильство довело до сознательного идеологического выражения вечную истину православного Востока. отсюда, огромная роль славянофильства не только в истории национального самосознания, но и в плане преемственности традиций византийского святоотеческого наследия.

Россия XiX в. в лице славянофилов-родоначальников (и. киреевского, а. Хомя- кова, затем к. аксакова, Ю. Самарина), а позднее «почвенников» (Н. Данилевского, А. Григорьева, Ф. Достоевского, Н. Страхова и др.) приобретала самобытных религиозных мыслителей. они сами жили особой потаенной духовной жизнью и являлись подлинными представителями религиозно-философской мысли нашей родины, стержнем которой было наследие святых отцов и подвижников. Совершенно очевидным представляется, что главным традиционным условием ценностной ориентации в православной культуре является эсхатологическая направленность на «вечные блага», стремление к самой возвышенной онтологии [3, с. 75].

Славянофилы-родоначальники стремились в своих философских поисках к «органичности» и «целостности», преломляя данную проблему через призму исторической противопоставленности России и Европы в контексте антитезы
«Восток–Запад». Пытаясь воссоздать синтез православия и философии на основании святоотеческой традиции мировидения, они продолжили и углубили традиции первых русских мыслителей-книжников, выступая одновременно в роли богословов и философов. Сила влияния этих мыслителей заключалась в том, что они смогли выразить себя как особое явление русской жизни в живом раскрытие ее творческих сил, в стремлении доказать практическую осуществимость принципа необходимого единства нравственных норм и жизни.